And the sun shone, having no alternative
And the sun shone, having no alternative
вторник, 05 января 2021
воскресенье, 03 января 2021
And the sun shone, having no alternative
пятница, 01 января 2021
Я - аристократка! У меня даже тараканы в голове породистые!
Наверное, писать первого января о сушняке, как минимум, банально, но у меня есть две чудные гифки
читать дальше
Доброе утро всем, у кого сегодня сушняк pic.twitter.com/d8Ct4RDfP0
— Подслушано в твиторе (@Podslyshano) September 12, 2020
читать дальше
Пока не наступил Новый Год, расскажу очень-очень короткую новогоднюю сказку. В трёх действиях. С хэппи-эндом!
Жили-были три брата. Старший – остолоп. Младший – разбойник. Только средний сиял между ними, как звезда в навозе, поскольку был кроток, послушен и умён. И никогда не драл входной коврик, и не цеплялся за него когтями, и не орал как резаный, и не линял.
Однажды подарили на Новый год среднему брату, назовём его Патриком, лежанку удивительной красоты. Широкую, мягкую! С дарственной надписью.
Вот, думает Патрик, сейчас належусь на ней за всю свою тяжкую жизнь.
Но не тут-то было.
Оттеснили остолоп и разбойник среднего брата. Разлеглись – и дрыхнут на его лежанке. В усы не дуют.
Пришёл бедняга к маменьке. Жалуется:
– Обижают меня! За человека не держат!
А маменька ему отвечает:
– Будь мужиком! Соберись, тряпка! Иди, вырви им усы с корнем. Посмотри на себя – ты же викинг! Геркулес! Хоть и в лифчике.
Приободрился Патрик от таких речей. Пришёл к братьям и вежливо говорит:
– Уходите! Иначе порву.
Однако братья чихать на него хотели. Бесстыжие хари.
Расправил тогда Патрик плечи. Выпрямил широкую спину. Обнажил клыки белоснежные. Топнул ножкой мохнатой.
И лёг рядом с ними, аки агнец со львами.
И уснул.
Приходит маменька и спрашивает:
– А как же месть твоя кровавая? Почему не наказал ты захватчиков? Отчего не насрал врагам в череп?
– ПОТОМУ ЧТО МНЕ И ТАК ХОРОШО, – отвечает кроткий Патрик, и над его кудрявой головушкой что-то явственно светится. То ли нимб, то ли гирлянда.
А над всеми тремя балбесами ёлка сияет.
КОНЕЦ
читать дальше
Жили-были три брата. Старший – остолоп. Младший – разбойник. Только средний сиял между ними, как звезда в навозе, поскольку был кроток, послушен и умён. И никогда не драл входной коврик, и не цеплялся за него когтями, и не орал как резаный, и не линял.
Однажды подарили на Новый год среднему брату, назовём его Патриком, лежанку удивительной красоты. Широкую, мягкую! С дарственной надписью.
Вот, думает Патрик, сейчас належусь на ней за всю свою тяжкую жизнь.
Но не тут-то было.
Оттеснили остолоп и разбойник среднего брата. Разлеглись – и дрыхнут на его лежанке. В усы не дуют.
Пришёл бедняга к маменьке. Жалуется:
– Обижают меня! За человека не держат!
А маменька ему отвечает:
– Будь мужиком! Соберись, тряпка! Иди, вырви им усы с корнем. Посмотри на себя – ты же викинг! Геркулес! Хоть и в лифчике.
Приободрился Патрик от таких речей. Пришёл к братьям и вежливо говорит:
– Уходите! Иначе порву.
Однако братья чихать на него хотели. Бесстыжие хари.
Расправил тогда Патрик плечи. Выпрямил широкую спину. Обнажил клыки белоснежные. Топнул ножкой мохнатой.
И лёг рядом с ними, аки агнец со львами.
И уснул.
Приходит маменька и спрашивает:
– А как же месть твоя кровавая? Почему не наказал ты захватчиков? Отчего не насрал врагам в череп?
– ПОТОМУ ЧТО МНЕ И ТАК ХОРОШО, – отвечает кроткий Патрик, и над его кудрявой головушкой что-то явственно светится. То ли нимб, то ли гирлянда.
А над всеми тремя балбесами ёлка сияет.
КОНЕЦ
читать дальше
четверг, 31 декабря 2020
And the sun shone, having no alternative
— У-у-уху-уйня-а-а... не-е ро-о-осла ты-ы зде-е-есь... (с)
А давайте порассказываем про новогодние проделки наших хвостиков?
Вот, например, Маняша. Я уже, по-моему, всем надоела этой историей, но всё равно расскажу ещё раз.
Маленькая беленькая Маняша и ёлка.
Если уж совсем точно, это была сосна. Большая, двухметровая красивая сосна. Которую папа купил на ёлочном базаре потому, что она была красивая, ёлки - страшные, а искусственная пластиковая ёлка была нагло объедена сарайными мышами (да и тоже уже была некрасивая).
Два дня маленькая беленькая Маняша сосну игнорировала. Ну, подумаешь, притащили в дом что-то странное. Эти двуногие и не на такое способны. Ну, подумаешь, поставили её в ведро с песком, у каждого свои причуды. И даже когда мы украсили сосну шарами, шишками и мишурой, обмотали гирляндой и увенчали звездой, маленькая беленькая Маняша интересовалась чем угодно: тапками, лоскутками, фиалкой, которую нельзя кусать, - но только не ёлкой. И так длилось ровно до десяти часов вечера тридцать первого декабря. В девять вечера мы принялись накрывать праздничный стол - спокойно, неторопливо. Скатерть там, салфетки, тарелки... Отвлекаясь на новогодний фильм в телевизоре, звонки телефона и пришедших за солью соседей. Маленькая беленькая Маняша всё это время спокойно спала в кресле и чихать на всех хотела, поэтому мы ничего не заподозрили и пошли в кухню, раскладывать салаты.
Ровно в десять часов вечера тридцать первого декабря в комнате раздался адский БЗДЫНННЬ!!! Судя по этому бздыню, комнаты у нас не стало. Когда мы, дружно топоча, прибежали в комнату, то выяснилось, что не стало не всей комнаты, а только части посуды и почти всех ёлочных игрушек. Сама сосна красиво лежала поперёк комнаты макушкой в центре стола, раскинув ветки от дивана до телевизора. Я ойкнула. Мама потеряла дар речи. Папа оказался самым стойким и для начала обеспокоенно воззвал:
- Жывотнае, ты живая?
- МЫР! - радостно отозвалась маленькая беленькая Маняша из-под сосновой лапы и принялась терзать хвою, азартно взрявкивая. Дух великих саблезубых предков сейчас ею бы гордился, но маленькая беленькая Маняша с ним принципиально не разговаривала.
Папа выдохнул и начал говорить разные слова, подходящие к ситуации, выгоняя нас с мамой обратно в кухню, маленькую беленькую Маняшу - за кресло, а пылесос из шкафа. Мы с мамой достали тряпки и веник.
В одиннадцать часов вечера сосна снова была установлена в ведре вертикально, на всякий случай привязана верёвочкой за гвоздь от магнитофонной колонки и украшена мишурой и теми игрушками, которые умудрились уцелеть, палас пропылесошен дважды, пол вне паласа вымыт трижды, стол приведён в порядок, а мы хором пытались выяснить у маленькой беленькой Маняши, как килограмм кошки может уронить два метра сосны и почему именно сейчас? Маленькая беленькая Маняша чихать на нас хотела. Вернее, она сидела и чихала, с презрением и обидой глядя попеременно то на нас, то на обрызганную духами сосну.
К следующему Новому году мы готовились, как к войне, но беленькая Маняша, видимо, проставила галочку в графе "уронить ёлку" и просто красиво сидела под свисающей мишурой.
Вот, например, Маняша. Я уже, по-моему, всем надоела этой историей, но всё равно расскажу ещё раз.
Маленькая беленькая Маняша и ёлка.
Если уж совсем точно, это была сосна. Большая, двухметровая красивая сосна. Которую папа купил на ёлочном базаре потому, что она была красивая, ёлки - страшные, а искусственная пластиковая ёлка была нагло объедена сарайными мышами (да и тоже уже была некрасивая).
Два дня маленькая беленькая Маняша сосну игнорировала. Ну, подумаешь, притащили в дом что-то странное. Эти двуногие и не на такое способны. Ну, подумаешь, поставили её в ведро с песком, у каждого свои причуды. И даже когда мы украсили сосну шарами, шишками и мишурой, обмотали гирляндой и увенчали звездой, маленькая беленькая Маняша интересовалась чем угодно: тапками, лоскутками, фиалкой, которую нельзя кусать, - но только не ёлкой. И так длилось ровно до десяти часов вечера тридцать первого декабря. В девять вечера мы принялись накрывать праздничный стол - спокойно, неторопливо. Скатерть там, салфетки, тарелки... Отвлекаясь на новогодний фильм в телевизоре, звонки телефона и пришедших за солью соседей. Маленькая беленькая Маняша всё это время спокойно спала в кресле и чихать на всех хотела, поэтому мы ничего не заподозрили и пошли в кухню, раскладывать салаты.
Ровно в десять часов вечера тридцать первого декабря в комнате раздался адский БЗДЫНННЬ!!! Судя по этому бздыню, комнаты у нас не стало. Когда мы, дружно топоча, прибежали в комнату, то выяснилось, что не стало не всей комнаты, а только части посуды и почти всех ёлочных игрушек. Сама сосна красиво лежала поперёк комнаты макушкой в центре стола, раскинув ветки от дивана до телевизора. Я ойкнула. Мама потеряла дар речи. Папа оказался самым стойким и для начала обеспокоенно воззвал:
- Жывотнае, ты живая?
- МЫР! - радостно отозвалась маленькая беленькая Маняша из-под сосновой лапы и принялась терзать хвою, азартно взрявкивая. Дух великих саблезубых предков сейчас ею бы гордился, но маленькая беленькая Маняша с ним принципиально не разговаривала.
Папа выдохнул и начал говорить разные слова, подходящие к ситуации, выгоняя нас с мамой обратно в кухню, маленькую беленькую Маняшу - за кресло, а пылесос из шкафа. Мы с мамой достали тряпки и веник.
В одиннадцать часов вечера сосна снова была установлена в ведре вертикально, на всякий случай привязана верёвочкой за гвоздь от магнитофонной колонки и украшена мишурой и теми игрушками, которые умудрились уцелеть, палас пропылесошен дважды, пол вне паласа вымыт трижды, стол приведён в порядок, а мы хором пытались выяснить у маленькой беленькой Маняши, как килограмм кошки может уронить два метра сосны и почему именно сейчас? Маленькая беленькая Маняша чихать на нас хотела. Вернее, она сидела и чихала, с презрением и обидой глядя попеременно то на нас, то на обрызганную духами сосну.
К следующему Новому году мы готовились, как к войне, но беленькая Маняша, видимо, проставила галочку в графе "уронить ёлку" и просто красиво сидела под свисающей мишурой.
And the sun shone, having no alternative
