Всё в этом мире суета. Расслабься - и погладь кота!
Кто бы что ни говорил, у этого кота голова вывернута наизнанку. Извилины нарисованы снаружи для обозначения содержимого черепной коробки; это что-то вроде таблички: "здесь думают". Табличка врёт. Возможно, коту в принципе чужд этот процесс. Простая логическая связка «если я упаду в ванну, то намокну и буду унизительно спеленат полотенцем» так и осталась для него недоступной. «Кто сунет голову в унитаз по самые жабры, того огреет крышкой» – тоже сложно. Да боже мой, что крышка, когда даже многократно подтвержденный факт – «я могу застрять за диваном» – кот раз за разом пытается опровергнуть. – Не могу! – Можешь. – Не могу! – Можешь! – Не могу! Застрял...
В попытках объяснить это поведение чем-то иным, кроме незаурядного скудоумия, я пришла к мысли, что кот каждый день проживает новую жизнь. Это её усовершенствованная версия, жизнь-n, где любая последующая лучше предыдущей.
Каждый день оконное стекло становится мягче. Близок тот час, когда удастся пробить его лбом и дорваться до трепещущей птичьей плоти.
В стиральной машинке когда-нибудь восстанет бельё. Выйдет и соберётся в тёплые свежевыглаженные стога.
Люди осушат унитазы. По всей планете. Доберутся и до нашего – это свершится, надо только верить.
Но самое загадочное – вода. Что должно произойти с ней, чтобы кот перестал падать в ванну, при том, что купание ему ненавистно? Сперва я предполагала, что он надеется на изменение ее физических свойств. Допустим, заледенеет. Кот мечтает испытать скольжение, думала я, он желает нестись от края до края, лихо закладывая виражи и лишь изредка отталкиваясь от бортика задней ногой.
Но со временем до меня дошло, как я ошибалась. Не в скольжении дело. Раз за разом обрушиваясь вниз, Матвей ожидает, что воды расступятся перед ним. И пересечет он ванну, сопровождаемый пением ангелов, и сладострастно вонзит зубы в мочалку, которую все время прячут подальше, и истреплет ее в клочья, а веревочку съест.
А ещё вернее – пойдет по самой воде. Не замочив лап. Двинется навстречу мне, онемевшей и пристыженной, и над его ушами будет расходиться рыжее сияние. И дойдет до меня, и протянет великодушно лапу, и поведет меня в обратную сторону, а если я начну тонуть, рявкнет: «Усомнилась в своём коте? Дура!» И даже подушечки лап у него не намокнут, вот вообще нисколько.
А пока, приближая этот воистину светлый день, кот застревает за диваном, падает в воду и стучится лбом в стекло. То есть в принципе, если слегка абстрагироваться, в своем поведении ничем не отличается от тех самых людей, которые называют его идиотом.
В попытках объяснить это поведение чем-то иным, кроме незаурядного скудоумия, я пришла к мысли, что кот каждый день проживает новую жизнь. Это её усовершенствованная версия, жизнь-n, где любая последующая лучше предыдущей.
Каждый день оконное стекло становится мягче. Близок тот час, когда удастся пробить его лбом и дорваться до трепещущей птичьей плоти.
В стиральной машинке когда-нибудь восстанет бельё. Выйдет и соберётся в тёплые свежевыглаженные стога.
Люди осушат унитазы. По всей планете. Доберутся и до нашего – это свершится, надо только верить.
Но самое загадочное – вода. Что должно произойти с ней, чтобы кот перестал падать в ванну, при том, что купание ему ненавистно? Сперва я предполагала, что он надеется на изменение ее физических свойств. Допустим, заледенеет. Кот мечтает испытать скольжение, думала я, он желает нестись от края до края, лихо закладывая виражи и лишь изредка отталкиваясь от бортика задней ногой.
Но со временем до меня дошло, как я ошибалась. Не в скольжении дело. Раз за разом обрушиваясь вниз, Матвей ожидает, что воды расступятся перед ним. И пересечет он ванну, сопровождаемый пением ангелов, и сладострастно вонзит зубы в мочалку, которую все время прячут подальше, и истреплет ее в клочья, а веревочку съест.
А ещё вернее – пойдет по самой воде. Не замочив лап. Двинется навстречу мне, онемевшей и пристыженной, и над его ушами будет расходиться рыжее сияние. И дойдет до меня, и протянет великодушно лапу, и поведет меня в обратную сторону, а если я начну тонуть, рявкнет: «Усомнилась в своём коте? Дура!» И даже подушечки лап у него не намокнут, вот вообще нисколько.
А пока, приближая этот воистину светлый день, кот застревает за диваном, падает в воду и стучится лбом в стекло. То есть в принципе, если слегка абстрагироваться, в своем поведении ничем не отличается от тех самых людей, которые называют его идиотом.
